Родилась в Африке, в г. Асаб в Эфиопии (там работали её родители). В 1988 г. окончила художественный факультет МПИ. Её работы постоянно экспонируются на выставках, хранятся в музеях (Одесский музей западного и восточного искусства; музей Бальмонта, г. Шуя; Литературно-художественный музей М. и А. Цветаевых, г. Александров Владимирской обл.; Ивановский музей семьи Цветаевых; Музей портрета, г. Москва; Дом-музей М. Цветаевой в Москве; Мемориальный музей-квартира М. Цветаевой в Болшеве, Калининград); галереях (Angreagallery, г. Феникс, Аризона, США; Галерея-21, г. Лодзь, Польша; «Импрессия», г. Москва;

«Международный центр искусств», г.Санкт-Петербург); в организациях с благотворительной целью и в частных собраниях мира. Как художник-полиграфист оформила и иллюстрировала большое количество периодических и отдельных изданий.
Более подробная информация
о художницена сайтах:
www.classicarts.com,
www.tomart-gallery.ru.

ИСПЫТАНИЕ ПОРТРЕТОМ

Русская художница Аида Лисенкова-Ханемайер родилась в далекой Африке, в жаркой Эфиопии. Может быть, именно поэтому она отдаёт заметное предпочтение жарким краскам юга, а её герои нередко предстают перед зрителем в динамичном, резком повороте — изображенные словно в минуту порыва страсти или темпераментного танца.

Портреты художницы демонстрируют серьезную школу реалистического рисунка. И действительно, в 1988 году Аида закончила Московский полиграфический институт. Среди её педагогов — один из учеников знаменитого портретиста Павла Корина. Очевидно, именно он привил Аиде особую любовь к тёмному фону в портрете. Чёрный фон в портрете Станислава Айдиняна придает выразительной личности известного в московских художественных кругах человека значительность и импозантность.

Неисправимый романтик, Аида особое предпочтение отдает женскому портрету. Как и известный московский художник Юрий Селиверстов в серии «Портреты философов», Аида ставит в своих портретах смысловой акцент в обрисовке модели на глаза и руки.

В отличие от многих своих ровесников, владея техникой реалистического рисования, Аида через точно изображённый жест руки стремится раскрыть характер и настроение модели. Её влекут натуры романтические, находящиеся в лирическом настроении.

Очевидно, Марина Цветаева — в числе любимых поэтов Аиды. Страстная романтическая натура писательницы, ярко выраженная в самобытных стихах, явно созвучна творческой личности художницы, и многие её работы можно подписать строками из стихов и поэм Марины Ивановны, которую также всю жизнь волновали как сильный, независимый женский характер — этакой Царь-девицы, так и его антипод — образ артистичной и нежной Сонечки Голидэй. Похожие персонажи нередко становятся героинями наиболее удачных портретов молодой художницы.

ВЛАЖНОЕ ОБАЯНИЕ ПЕЙЗАЖА

Еще в древнем Китае был распространён пейзажный жанр, который в переводе на русский язык звучит как «горы-воды». В европейских пейзажах XVIII века обязательной составляющей была вода — без изображения набережной реки, ручья или моря не обходится ни одна картина Сильвестра Щедрина. Особую страсть к изображению воды питали импрессионисты. Известно, что Клод Моне даже обустроил себе мастерскую на лодке, чтобы точнее передать все оттенки водных брызг, бесконечно меняющихся под лучами солнца.

Аида также любит изображать воду. Отражения в трепещущей воде придают композиции особую глубину и романтическую зыбкость. Перед нами не реалистические пейзажи, а пейзажи-мечты, которые так любил писать Камиль Коро. Таков «Рассвет на Волге», пейзаж уже много раз отмеченный искусствоведами, ему вторят Крымские рассветы над водой и такие полотна, как «У озера», «Белый камень», «Волжское море».

Тайная романтическая сверхзадача позволяет художнице преобразить, освежить даже столь привычный для нас уголок Красной площади на полотне «Храм Василия Блаженного под дождём» (2005). Эта картина и, конечно, итальянская серия «Венецианский дождь» (2005), «Венеция, вид с моря» (2006), «Rocca di Pappa» (2005) помогают зрителю понять, почему художницу так оценили в Италии, наградив почётным дипломом Российско-итальянской академии Феррони.

Работа «Осенний пейзаж» заставляет вспомнить итальянские пейзажи XVIII века, которые были так популярны в России. Речной простор на переднем плане, подчёркнутая безлюдность, силуэт храма вдали, — тщательно прописанная вода, в которой отразились белёсо-желтоватые осенние облака и дерево, трепещущее от ветра, на переднем плане — хрупкое в своей сиюминутности ощущение ранней осени точно передано Аидой. Пейзаж настроения — её стихия.

Вновь встречает внимательного зрителя вода на первом плане в полотне Аиды «Падуанская площадь» (2005). Мерцающие, с золотистыми солнечными бликами отражения старинных падуанских зданий в зеленоватом неторопливо текущем речном потоке.

Красные черепичные крыши венецианских и падуанских домов играют в пейзажах роль эмоционального акцента. Красное пятно с этой целью нередко использовали и итальянские художники XVIII столетия.

ТРАДИЦИИ И ШКОЛА ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРИЁМОВ

В особой тяге Аиды к путешествиям можно увидеть и влияние учителя — академика Мая Петровича Митурича-Хлебникова, мастера лирического пейзажа, бывалого путешественника, автора книги «Командорские острова». В ранних работах Аиды (1985— 1989), таких как Тарусская акварельная серия («Дом Бутурлиных», «Река Таруса» и др.), как акварельная Московская серия («Аллея на Фрунзенской», «Тимирязевский парк» и др.), акварельная и графическая серия греческих работ, проявляется школа Мая Митурича.

От члена-корреспондента Академии художеств СССР Дмитрия Спи-ридоновича Бисти — другого своего преподавателя по Московскому полиграфическому институту — Аида унаследовала особую чёткость графического силуэта, остроту композиционного решения. Достаточно обратить внимание на её новую графическую серию, посвященную домам, где в разное время проживали в России Марина и Анастасия Цветаевы. Зрители смогут познакомиться с этими работами в литературном музее «Серебряный век» с 28 апреля по 17 мая.

Великие тени также тревожат воображение художницы. В картине «Усадьба Л.Н. Толстого в Хамовниках» (2006) мы видим привычный московский зимний пейзаж, буквально озарённый славой великого старца, голос которого и при жизни слышался во всём мире. В картине «Храм на Трубной» в почти безлюдном пейзаже основными героями являются тени Пушкина и Натали. Сюжет для художницы — основное в пейзаже. Несмотря на частое безлюдье, герои пейзажа все же существуют: потерявшаяся маленькая собачка в картине «Арбат», брошенные розы в «Скамейке на Патриарших», одинокая фигура дамы с собачкой в «Гагаринском переулке». Детальная разработанность сюжета, мягкий лиризм эмоционального звучания — в этом буквально прочитывается влияние классического импрессионизма, идеалы которого традиционно прививаются педагогической практикой одной из ведущих российских школ живописи, графики и рисунка, Московской полиграфической академии.

УСЛЫШАТЬ НЕПОХОЖИЕ ГОЛОСА ВЕЩЕЙ

Сделать натюрморт — «мертвую природу» — живым и эмоциональным пытались в русской живописи XX века еще мастера «Бубнового валета». Больше других в этом преуспел Илья Машков. Отказываясь от машковской гигантомании и «половодья» ярких красок, Аида возвращает нас в свой любимый XVIII век, когда ценили изображение предмета как знак остановленного на полотне прекрасного мгновения, о чем мечтал ещё Гёте.

В «Натюрморте с виноградом» (2002) главным героем стала стеклянная рюмка с недопитым виноградным вином. Небрежно брошенная кисть с одинокой оторвавшейся виноградиной, недопитый бокал — картина полна ощущения одиночества и неприкаянности лирического героя, оставшегося за рамкой.

Это знаки прерванного, незавершённого действия — надрезанный, разломленный гранат, полуочищенный лимон (или апельсин) — повторятся в «Натюрморте с кувшином» (2006) и во «Фруктовом натюрморте» (2005). Художница свободно меняет фон — от белого до тёмно-синего и зеленовато-коричневого. Тревожное состояние предчувствия неизбежности драматических перемен легко передаётся зрителю.

Передать прозрачную чистоту стеклянного сосуда сегодня способны немногие художники. Аиде это удаётся легко — изображенные ею стеклянные сосуды, кажется, звенят от переполняющей их звонкой чистоты.

Столь же убедительно передаёт художница и холодноватый блеск металлической посуды в полотне «Фруктовый натюрморт». То же ощущение печальной, внезапно прерванной трапезы пронизывает и эту картину. Горящая свеча и опрокинутый бокал воспринимаются как знаки неожиданной, непоправимой утраты.

Грусть, печаль — почти неизбежные составляющие эмоционального фона многих вершинных полотен в русском искусстве XIX и XX столетий.

Аида словно унаследовала эту мягкую романтическую грусть от своих великих предшественников.

Глядя на лучшие работы Аиды Лисенковой-Ханемайер, вспоминаешь слова великого французского художника Камиля Коро: «...лик природы всегда плывущий, меняющийся, вся природа зыблется, и сами мы словно плывём. И в этом есть тайная сущность жизни».